Часовой Большой медведицы - Страница 39

Войдя в кабинет, Витиш долго стоял и рассматривал Мишку, который по-прежнему сидел возле телефона, обхватив одной рукой голову, а второй рукой прижимая к себе телефонную трубку.

— Ну, рассказывайте, юноша. Что стряслось? Кого убили? — Витиш попробовал вывести Мишку из ступора.

— Понимаешь, Игорь, они все звонят, Костика спрашивают. Я им говорю, что он в морге, а они теперь Костика хоронят… — практически бессвязно пролепетал Мишка, уставившись в пустоту невидящим взглядом. — Он живой, а они — когда на похороны приходить…

— Диагноз: заработался юноша. Отцепись от телефона и вали домой. А я пока воскрешением Инусанова займусь. Не забудь появиться в отделе в двадцать один нуль-нуль. Ты же у нас сегодня засадный полк изображать будешь, богатырь, блин, былинный. Как придешь, сразу же вали к Леопольдычу, он тебя в машину определит. Да, на месте из себя Клинта Иствуда не изображай, во всем оперов слушайся. Старшим из них пойдет Андрюха Сироткин, так вот, его слушайся особо, как меня. Или в худшем случае — как Господа Бога. Все понял? Ну, тогда вали. Только умоляю тебя, не проспи, как сегодня утром.

Пообедав, а заодно и поужинав в столовой общежития, Мишка, не рискнул ложиться спать, и отправился бродить по улицам. Походив немного по аллеям, он вышел на центральный бульвар и там остановился, пораженный явившимся ему зрелищем.

По улице двигалась колонна, одетая в светло-серые мундиры. Блестели на солнце штыки винтовок, солнце отражалось на козырьках чуть сплюснутых кепи, ветерок развевал перья плюмажей и полотна знамен. Знамена были Мишке смутно знакомы то ли по книжкам, то ли по книгам. Между двумя красными полосами знамен размещалась белая полоса. В углу знамени находился синий квадрат, по которому кругом шли одиннадцать звезд. Впереди колонны гордо вышагивал рыжебородый гигант, тоже одетый в серый мундир. Голову гиганта покрывала широкополая шляпа, в руках он держал знамя, на красном полотнище которого был виден синий Андреевский крест в белой окантовке, по диагоналям креста тоже шли звезды. Через каждые несколько метров колонна дружно скандировала: «С нами Бог и Генерал Ли!». Не понимая, что происходит, Мишка завертел головой. В двух шагах от него на краю тротуара стояли несколько девушек, которые размахивая букетами цветов, приветствовали колонну. Отчаявшись разобраться в происходящем, Мишка повнимательнее прислушался к разговору девушек:

— А все-таки здорово наши реконструкторы парад проводят! А Андрюха-то, Андрюха! Ну вылитый генерал Ли!

— Да какой он тебе Ли! — возразила ей подруга. — Ли старый. А Андрюша — он на Стюарта похож! Одна борода чего стоит!

— Ладно, не на генерала Мармадьюка, — заключила третья девушка, бросила букет рыжебородому молодцу и громко прокричала: — Ubi Libertas habitat, ibi nostra patria est!

Мишка задумчиво кивнул головой и направился в отдел.

В отделе царили тишина и спокойствие. За пультом, положив под голову журнал учета преступлений, мирно подремывал дежурный. Его помощник, не желая тревожить чуткий сон непосредственного начальства, разгадывая кроссворд, почесывал лоб карандашом. В углу дежурки трое орков из экипажа ГБР смотрели по телевизору балет. Разглядывая балерин, орки восхищенно сопели и толкали друг друга локтями, обращая внимание товарищей на особо удачные пируэты. Мишка прошел мимо дежурки, направляясь в боковую пристройку, где разместилось отделение уголовного розыска. Звук его шагов шумно раскатывался по пустым коридорам здания, звонким эхом отражался от стен, после чего тихо растворялся, словно пасуя перед общей тишиной здания. В закутке у оперов особого оживления не наблюдалось. Четверо оперативников из засадной команды, одетые с изяществом бомжей, сосредоточенно резались в карты и на Мишкино приветствие отреагировали кто кивком головы, кто поднятой рукой. Мишка прошел в кабинет Чеширского. Кот сидел на краю стола, и, по-видимому, заканчивал инструктаж Сироткина, цинично развалившегося в кресле своего начальника.

— Ну, в общем, сам все знаешь, — донеслось до Мишкиных ушей монотонное мурлыканье Чеширского. — Тебя учить — только портить. За молодым следаком поглядывай, чтобы он в своем героическом порыве косяков не упорол, да и сам, смотри, чтоб не как в прошлый раз.

— Все будет в лучшем виде, Леопольдыч. Ты ж меня знаешь. Я — всегда.

— В том-то и дело, что я тебя знаю. Все, собирай свою банду и выдвигайся на место. Ап Эор со своими ухорезами уже час как там тусуется. Таурендил координатор, но он у нас на захват заточен, так что и за ним посматривай, а то наши дроу под горячую руку могут любой чих за оказание сопротивления принять и будут у нас вместо разговорчивых урок молчаливые покойники. А постановление на посмертный допрос у Кусайло фиг выпросишь. И самое главное — за гарнитуры головой отвечаешь! Если не дай Баста, вы их хотя бы поцарапаете, не говоря о чем другом, на весь год о премиях можете забыть — я их в фонд Кобриной перечислять буду.

— Может, я эти гарнитуры в машине запру, а, Леопольдыч? А мы уж как-нибудь так… — Испуганно загнусавил Сироткин. — Обходились же раньше и без них.

— Все! Базар закончен. Езжайте уже. С Бастой. Вон, и молодой уже нарисовался, — Бархатно промурлыкал Чеширский, подцепив когтем ворот куртки Сироткина, и без видимого напряжения с изяществом подъемного крана вытащил его из кресла. — Гарнитурами пользуйтесь. Но аккуратно.

Сироткин направился в коридор, по пути подхватил Мишку под руку и потащил за собой. Проходя мимо игроков, Андрей на ходу буркнул: «По коням!» и, не оглядываясь, пошагал дальше. Мишка топал следом за ним. На улице, все оперативники привычно утрамбовались в видавшую виды «Волгу», оставив открытую дверь. Мишка заглянул в салон и озадаченно затоптался возле машины. Оперативники худобой не отличались, и потому места в салоне не было, разве что в виде коврика, но подобная альтернатива отчего-то не устраивала самого Мишку. Сироткин из-за руля рявкнул: «Подвинули задницы!», в салоне раздалось возмущенное кряхтение, сдавленные стоны и тихое шипение, сопряженное с матом, затем чья-то крепкая рука, поросшая кучерявыми черными волосами, рывком втащила Мишку в салон машины. Захлопнувшаяся с ржавым лязгом дверца отрезала путь к отступлению, и машина неожиданно резво тронулась с места.